Журнал «Здоровье» 1976 год

ВРАЧ РАЗЪЯСНЯЕТ, ПРЕДОСТЕРЕГАЕТ, РЕКОМЕНДУЕТ

МУТИЗМ

М. И. БУЯНОВ, кандидат медицинских наук

В конце прошлого столетня ненецкий врач А. Куссмауль описал расстройство речи у детей, которое назвал мутизмом, что в переводе с латинского означает «немой, безгласный».

Однако пристальное внимание ученых эта проблема привлекла лишь в тридцатых годах нашего века, когда детский психиатр М. Трамер (Швейцария) попытался разобраться в причинах мутизма.

В нашей стране ряд работ, посвященных мутизму, принадлежит детским психиатрам Г. Е. Сухаревой и Т. П. Симеон, которые выделили несколько клинических вариантов этого речевого расстройства.

Изучение проблемы продолжается. Ею занимаются детские психиатры, невропатологи, логопеды.

КОГДА ХОТЯТ дать пред­ставление о том, как сильно испуган или изумлен человек, часто говорят: «Он прямо-таки потерял дар ре­чи», — хотя на самом деле этого и не происходит. Одна­ко бывают случаи, когда, пе­режив нервное потрясение, люди действительно лишают­ся способности говорить.

...На глазах двенадцатилетней Веры столкнулись две автомашины и погибли нахо­дившиеся в них пассажиры. Сама она не пострадала толь­ко чудом.

В момент каастрофы де­вочку как бы парализовало: она не могла двинуться с ме­ста, вымолвить слова. Спустя какое-то время оцепенение прошло, но способность гово­рить не возвращалась.

Нерв­ная система Веры отреагиро­вала на потрясение не только отключением речи: она стала почти беспрестанно плакать, плохо есть, беспокойно спать (часто вскрикивала, вскаки­вала с постели: ей снилось пережитое).

Говорить Вера начала лишь через пять-шесть дней, но очень вяло, как бы нехотя, и шепотом, иногда заикаясь.

Однако когда кто-либо из родственников пытался расспросить ее о происшед­шем, она снова надолго за­молкала, а потом опять гово­рила шепотом.

И так случа­лось всякий раз, как только разговор заходил о катастро­фе и даже просто о машинах.

Другой случай. Игорю было 10 лет, когда однажды учи­тель сделал ему резкий выговор за то, что он не смог правильно ответить у доски.

С тех пор Игорь, очень впе­чатлительный, все близко принимающий к сердцу и не­уверенный в себе, стал боять­ся отвечать на уроках, а по­том и вообще разговаривать в школе.

Обычно он отмалчи­вался, а если вынужден был говорить, то не мог подобрать нужные слова, начинал за­икаться. У Игоря возник на­вязчивый страх речи, или логофобия, — особая форма невроза.

Мальчик пытался преодо­леть этот появляющийся по­мимо его воли страх, но ниче­го не мог с собой поделать.

Через 6—7 месяцев он уже «немел» при одной только мысли о том, что придется идти в школу. А после того, как его оскорбили и высме­яли в магазине, когда он не смог быстро назвать кассир­ше нужную сумму, страх речи стал возникать уже не только в школе; Игорю вообще стало трудно общаться с посторон­ними.

И, наконец, еще один при­мер. Коля ненавидел своего отца, который постоянно был пьян и груб, выгонял мальчи­ка из дома, издевался над матерью.

И вот Коля пере­стал разговаривать в присут­ствии отца, даже когда тот бывал трезв и не дебоширил.

Поначалу это была созна­тельная реакция протеста против поведения отца. Но постепенно молчание вошло в привычку и приобрело у мальчика болезненный ха­рактер — он уже не просто не хотел, но и не мог говорить при отце.

И не только при отце, а и вообще в присут­ствии пьяных. Со всеми же остальными он разговаривал вполне свободно.

...Три жизненные ситу­ации — три случая отключе­ния речи. Такую болезненную молчаливость, вызванную сильными психическими пот­рясениями и тягостными пе­реживаниями, врачи называ­ют психогенным мутизмом.

Особенно предрасположены к его возникновению люди, психически и физически ос­лабленные, чрезмерно впе­чатлительные, робкие и нере­шительные.

Мутизм совсем не такое редкое явление, как некото­рым может показаться. Наи­более часто он возникает у детей (преимущественно до­школьников), реже у подро­стков и как исключение — у взрослых.

И эта закономер­ность вполне объяснима. Речь неразрывно связана с сознанием, мышлением, всей психикой человека. И, зна­чит, прежде всего зависит от состояния его нервной систе­мы.

У ребенка по сравнению со взрослым нервная система более чувствительна и рани­ма, а впечатления еще не корригируются доводами рас­судка. И чем младше дети, тем ярче это выражено.

Ма­лыши не могут, например, разграничить реальную и мнимую опасность и одинако­во сильно реагируют на звук пролетающего самолета и приближение мчащейся на­ встречу автомашины. Они бо­ятся одиночества, темноты.

Более старшие дети очень болезненно реагируют на ос­корбление, особенно публич­ное, унижение. Этими особенностями психики и объясняет­ся то, что у детей, и прежде всего у маленьких, возникают и долго сохраняются различ­ные нарушения речи. Устра­нить их не всегда легко.

Мутизм может быть то­тальным, когда молчание сохраняется постоянно, в любой обстановке, но эта форма встречается, к счастью, ред­ко.

Более распространен элективный, или избиратель­ный, мутизм, для которого характерно отключение речи только в травмирующих пси­хику ситуациях, как у Веры.

Иногда же речь сохраняется, но пропадает голос и говорить приходится шепотом.

Временное отключение ре­чи может носить эпизодиче­ский характер: испугало что-то ребенка, и он на час-два замолчал, а потом заговорил как ни в чем не бывало.

Но бывает и иначе: раз возник­нув, мутизм затем повторяется снова и снова под влияни­ем одних и тех же или схожих травмирующих психику обсто­ятельств.

Случается, родители пона­чалу не придают большого значения подобным наруше­ниям. Иные считают их даже капризом и потому упрекают, стыдят, наказывают ребенка, требуя, чтобы он говорил как следует.

Ведь он, на их взгляд, вполне здоров; если и помолчал немного, а потом заговорил, значит все в порядке.

Нет, не все в порядке. С каждым разом болезненная молчаливость усугубляется, становится более продолжительной. И если не начать лечения сразу же, она может принять стойкий характер.

А это крайне нежелатель­но — ведь длительное рас­стройство речи нарушает нор­мальное формирование лич­ности ребенка.

Поначалу психогенный му­тизм обычно легко поддается лечению; с запущенными формами врачам приходится бороться месяцами, а то и годами.

Кстати, родители Веры, о которой я рассказал в самом начале, очень быстро обрати­лись за помощью к детскому психиатру.

Девочке провели курс психотерапии и лекар­ственного лечения, и все яв­ления невроза — повышенная раздражительность, плаксивость, нарушения аппетита и сна — быстро прошли. Посте­пенно исчезли и нарушения речи, в том числе заикание.

Несколько иначе обстояло дело у Игоря, который стал нашим пациентом толью в 16 лет: потребовалось упорное и весьма длительное лечение, так как с момента возникно­вения мутизма прошло шесть лет.

Постепенно и у него вос­становилась нормальная речь. Но неуверенность в се­бе, чрезмерная впечатли­тельность, ранимость оста­лись, а значит, и остался повышенный риск вновь забо­леть логофобией.

Коле же была нужна не столько медицинская по­мощь, сколько здоровая, спо­койная семейная обстановка.

Когда по совету врача мать отправила мальчика жить к родным, расстройство речи у него исчезло.

Создание спокойной, доброжелательной атмосферы вокруг ребенка, страда­ющего психогенным мутиз­мом, — одно из важнейших ус­ловий успешного лечения.

Та­кие дети особенно нуждают­ся в понимании, чутком, лас­ковом отношении. Их нельзя сурово наказывать (ведь на­казание — тоже психическая травма), предъявлять к ним слишком жесткие, непосиль­ные для них требования, на­пример, лишать обещанного удовольствия или держать у доски, «пока не заговорит».

Поэтому в лечении ребенка союзниками врача непременно должны стать родители и педагоги.

Еще одно обязательное ус­ловие — соблюдение пра­вильного режима и особенно режима сна. Дети и подростки, страдающие невротиче­скими формами мутизма, обычно с трудом засыпают, сон у них бывает поверхно­стным, не приносит ощущения бодрости.

Чтобы лучше спа­лось, необходимо вечером спокойно погулять час-полтора, не есть на ночь острую пищу, не пить много жидкости.

Выполнение этих требований намного увеличи­вает эффективность любых медикаментов, и наоборот: нарушение может свести на нет результаты самого на­стойчивого лечения.

По материалам журнала "Здоровье" 03.1976 г.